Есть женщины, созданные для любви, и есть женщины, созданные для интриг. Уильям Теккерей
В синем пластмассовом стаканчике стынет чай. Черные чаинки медленно раскрываются, меняя цвет, и наливаясь тяжестью, плавно опускаются вниз. Туда где три куска сахара бесцветной оплавленной массой застыли на дне. Надо бы размешать, но ложечки нет. От стакана с чаем по кабинету плывет горьковато-сладкий аромат корицы. От чего желудок сводит судорогой и рот вяжет кислая противная слюна. Нервы. Просто нервы и хроническое недосыпание. 
Маленький глоток, обжигая язык и губы, и теперь во рту растекается пряный привкус цветочных добавок. По коже пробегается холодок, и кажется что мир вокруг вдруг стал резче. Холодно. Натягиваешь рукава свитера на ладони, в глупой надежде согреется, и вновь подносишь стаканчик к губам. И неожиданно понимаешь: что чай уже давно остыл.
А между тем я нашла чудесное место, спасибо вам Anna Shmyrina
Shinsengumi Keppuroku opening:
перевод следанный Анной
Метель из цветов или кровавый дождь,
Что этой ночью срубит обнаженный клинок?
Положившие жизнь во имя "макото",
Синсэнгуми берутся за мечи.
Если завтра эта плоть падет,
Не сожалея о пылающей жизни,
Обратив воинственный крик к луне и вздымая клинки,
Идет знамя Синсэнгуми.
Маленький глоток, обжигая язык и губы, и теперь во рту растекается пряный привкус цветочных добавок. По коже пробегается холодок, и кажется что мир вокруг вдруг стал резче. Холодно. Натягиваешь рукава свитера на ладони, в глупой надежде согреется, и вновь подносишь стаканчик к губам. И неожиданно понимаешь: что чай уже давно остыл.
А между тем я нашла чудесное место, спасибо вам Anna Shmyrina
Shinsengumi Keppuroku opening:
перевод следанный Анной
Метель из цветов или кровавый дождь,
Что этой ночью срубит обнаженный клинок?
Положившие жизнь во имя "макото",
Синсэнгуми берутся за мечи.
Если завтра эта плоть падет,
Не сожалея о пылающей жизни,
Обратив воинственный крик к луне и вздымая клинки,
Идет знамя Синсэнгуми.