И так, дорогие мои, прошу помощи. на до лису носом в овно ткнуть. в частности с какого, на ваш взгляд, места в данном тексте эта самая жопа, в смысле лажа, и начинает. лиса, конечно, понимает что и весь текст не бриллиант. но чем богаты - тем и рады.
читать дальше
Иногда по вечерам, когда обжигающий круг солнца начинает закатываться за горизонт, рассказывают старики из кочующих по пустыне племен, в зыбком мареве раскаленного воздуха можно увидеть белоснежные стены спящего города. Некоторые говорят, боги прокляли город, другие, что наоборот благословили. Несметные сокровища и древние знания скрыты за высокими стенами из резного камня. Но все соглашаются в одном – лучше никогда не входить в настежь распахнутые ворота спящего города. Говорят один миг там равен часу вне стен города, а час - дню. А еще жуткие чудовища охраняют покой города, одного взгляда на которых достаточно, чтобы лишится разума. В человеческом языке нет слов что бы описать тот ужас что рождают эти твари в сердцах дерзнувших нарушить границы города. Впрочем, старый Масад клянется, что был там. Но многие говорят, что Масад, или как его еще называют Масад-Счастливчик, давно выжил из ума. Человеку невозможно спастись от клыков и когтей демонов – стражей, говорят они. Масад-Счастливчик плюется в ответ беззубым ртом и стаскивает галабею, показывая всем желающим изуродованную спину. Всю спину старика покрывают белесые борозды шрамов. Масад утверждает, что это следы от когтей демонов-стражей. Если старика напоить – то он расскажет свою историю про английского профессора когда-то нанявшего его чтобы найти спящий город.
Масад тогда был еще молод и полон сил. Он собирался взять себе в жены юную Фаидду, но был слишком беден, чтобы заплатить ее отцу. Профессор Фольстер обещал хорошо заплатить тому, кто покажет ему дорогу к спящему городу. Но как найти дорогу к миражу? Масад верил в свою счастливую звезду и повел профессора в пустыню, надеясь в душе что изнеженному европейцу вскоре надоест скитаться по пустыне и заплатив проводнику тот вернется к себе на родину без лишних хлопот. Но он ошибся, Фольстер был упорен, как осел, хуже того у него даже была бумага, которая якобы указывала путь. Карта была нарисована, а точнее срисована, как утверждал профессор, им лично. Но, видимо, карта была столь древней, что как ни старался Масад с ориентироваться по ней у него ничего не получалось. И все же удача улыбнулась им. Примерно через месяц скитаний по пескам, на горизонте показались резные стены спящего города.
Фольстер гнал своего верблюда, словно обезумев. И сколько не пытался Масад предупредить англичанина об опасностях затаившихся в городе, тот ни чего не желал слушать.
К вечеру они все ж добрались до города. Белоснежные в три человеческих роста стены величественно возвышались среди песков. Гладкий отполированный неведомой рукой камень был испещрен тонкими линями рисунков. Древние знаки складывались в таинственные надписи на незнакомом Масаду языке, перемежались с удивительными рисунками: мужчин и женщин в странных одеждах и дивных зверей, парой столь отвратительных на вид, что непрошенным гостям стало не по себе.
Сам по себе город оказался не такой уж и большой, всего то за пару часов путникам удалось обойти его целиком вдоль стен и найти ворота. Как и говорили легенды, ворота были широко распахнуты, словно приглашая войти. Заглянув внутрь они увидели небольшую площадь, мощенную черными блестящими в лучах заходящего солнца плитами. Со всех сторон площадку окружала такая же белая и гладкая стена со множеством арок, скрывавших в своей тени уходящие в глубь города коридоры. Больше ничего разглядеть не удалось.
Фольстер спрыгнул с верблюда и принялся копаться в своих вещах. Долгое время возился в блокнотом, старательно срисовывая открывшейся ему архитектурный пейзаж. А затем собрался идти внутрь. И снова Масад принялся уговаривать профессора не входить в гостеприимно раскрытые ворота. Но англичанин лишь отмахнулся от необразованного суеверного араба.
Масаду ничего не оставалось, как остаться с животными ждать у ворот. Шли минуты, незаметно сгладываясь в часы. В пустыне становилось все холоднее, а профессор все ни как не возвращался. Бедуин успел хорошенько осмотреться и даже соорудить себе и профессору небольшое пристанище на ночь из нагретых солнцем камней. На стены особо смотреть не хотелось, каждый раз случайно цепляя их взглядом, Масад старательно отводил глаза, завернувшись в свою галабею и привалившись спиной к камням, вполголоса читал молитву
Время шло. На небосклоне уже одна за другой вспыхивали звезды, и в их бледном свете город становился все зловещей. Черные тени, словно зажив собственной жизнью, медленно выползали из арок на черные плиты площади. Верблюды тревожно хрипели, раздувая ноздри и тряслись мелкой дрожь. Масад не выдержал.
Подойдя к самым воротам проводник громко позвал профессора. Звонкий сильный голос Масада эхом отразился в мрачных коридорах и утонул в настороженной тишине спящего города. Ответа не было. Масад позвал еще раз, но с тем же успехом. Помявшись немного у ворот горе проводник все ж сделал первый робкий шаг внутрь.
Вслушиваясь в легкое эхо собственных шагов, Масад медленно пересек площадь, стараясь вспомнить в какой именно коридор ушел англичанин. Кажется в этот. Масад подошел к арке, в которую, как ему казалось, вошел профессор и опасливо заглянув в темноту, вновь позвал Фольстера. Тишина.
Запалив, прихваченный с собой, факел Масад медленно двинулся в глубь коридора. Неожиданно быстро коридор закончился входом в просторную залу, по периметру которой в ряд выстроились колонны. На нескольких колоннах в светильниках горел огонь. Масад обрадовался, значит он не ошибся коридором. Стены залы украшало множество фресок с изображением все тех же людей, только теперь они словно возносили молитвы, протягивая руки к странным людям на небольшом возвышении изображенном в центре фресок, их фигуры полностью скрывали богатого расписанные одежды. Мадасу отчего-то сразу показалось, что нарисованные существа в центре фресок не люди, было что-то не естественное в их фигурах. Во-первых они были явно больше чем поклоняющиеся им люди. Во-вторых, а что во-вторых Масад долго не мог понять. Араб поднял факел повыше, пытаясь разглядеть, что же не так в этих фигурках. Толи слишком большая голова, толи слишком много одежды, но неизвестный художник словно забыл нарисовать им плечи и шею. Смотреть на эту диспропорцию было не приятно, не смотря на вполне симпатичные человеческие лица существ.
Если бы бедный Масад был ученым, то он бы обязательно обошел залу, рассматривая одну за другой картины из далекого прошлого. Но Масад был пастухом и настенная живопись его мало интересовала. Ему хотелось: побыстрее найти профессора и поскорее уйти из забытого в песках города. Он уже было собрался вновь позвать англичанина, как вдруг заметил у противоположенной стены сидящего под одной из колонн ребенка.
Это оказалась смуглая девочка лет десяти с задорными черными косичками уложенными в два кольца на голове. Масад с удивлением разглядывал поблескивающие в свете факела драгоценные заколки украшавшие прическу ребенка. Немного не привычные чуть раскосые черные глаза, яркие, словно накрашенные, полные губы и тонкие увешанные тяжелыми золотыми браслетами ручки. Её отец наверное имеет много верблюдов раз может позволить себе вот так наряжать дочь, мельком подумал пастух. Если уговорить ребенка отдать ему хотя бы пару таких браслетов или заколку то он с легкостью сможет выкупить не только свою Фаиду, но еще и пяток верблюдов. А если не тратится на выкуп невесты, то и верблюдов можно будет купить больше.
Девочка же увлеченно листала блокнот, рассматривая карандашные зарисовки разных мест. Масад подошел ближе и пригляделся. Вот базарная площадь, вот верблюд с погонщиком на фоне бескрайних песков, вот женщины с кувшинами возле городского фонтана, вот распахнутые ворота спящего города.
Сердце Масада замерло, едва он узнал блокнот Фольстера в руках девочки. И он уже было открыл рот спросить где же сам хозяин блокнота, как детская ручка перевернула еще один лист и вот перед глазами Масада та самая зала в которой они сейчас находятся. Только в центре залы на небольшом возвышении еще должна была быть статуя закутанной с головы до пят женщины с ребенком на руках с все той же жутковатой диспропорцией головы и тела.
Холодея Масад оглянулся. Небольшая круглая площадка действительно была в центре залы, но статуи на ней не было. Когда ж араб вновь посмотрел на ребенка, девочка уже закрыла блокнот профессора, и теперь с любопытством разглядывая уже самого Масада. Робкая улыбка осветила лицо ребенка. И мужчина машинально ответил ей боязливой улыбкой.
Девочка обернулась, бросив торопливый взгляд на стену за ее спиной и вновь уставилась на Масада, теперь уже улыбаясь куда смелее. Проводник холодея от ужаса поднял глаза на фреску за спиной ребенка. Там закутанные безплечие существа словно вытягивая толстые и неестественно длинные шеи пожирали мечущихся в ужасе людей.
С едва уловимым шуршанием из-за колонны под которой сидела девчушка выполз толстый размером наверное с ногу самого Масада покрытый чешуей змеиный хвост, свился в кольцо и чуть заметно подрагивая замер. Чувствуя как по спине одна за другой скатываются холодные капли пота, Масад скользнул взглядом вдоль змеиного хвоста, уже догадываясь кому он принадлежит, но еще не веря что такое возможно.
Девочка улыбнулась шире показав бедному Масаду белоснежный ровный ряд, тонких словно иголочки зубов. И араб попятился. Медленно не спуская глаз с маленького чудовища, он шаг за шагом отступал назад.
Хвост собрался в кольца нырнул под подол детской одежды и та кого он принял за девочку поднялась, раскачиваясь подобно змее перед броском. И тогда Масад запел.
Это было древнее заклинание змей, которому его, еще когда он был мальчишкой, научил дед. Монотонные непонятные звуки складывались в заунывные слоги, заставляя ядовитых гадин застывать на месте.
Хвала, Аллаху, выход из залы был как раз за спиной у Масада, ведь одним из важных условий заклинания: была необходимость не отрывать взгляда от змеи. Даже моргать запрещалось. Вот и пятился Масад мягко ступая по отполированным плитам. Чудовище не двигалось, зачарованно наблюдая за поющим человеком.
Но удача отвернулась от Масада. Еще шаг и он почувствовал, как плечом уперся в стену. Боковым зрением он видел что спасительная тьма коррида совсем рядом, но стоит ему сделать шаг в ее сторону и одна из колонн окажется как раз между ним и чудовищем. Заклинание можно было петь бесконечно долго, но вот было ли столько же времени у самого Масада? Если это чудовище та самая девочка с рисунка англичанина, то где-то здесь должна быть еще и ее мать.
Масад глубоко вздохнул, набрав в легкие как можно больше воздуха, и что было сил запустил свой факел в чудовище. Сам же опрометью бросился в спасительный коридор.
Масад бежал так как будто за ним гнались все голодные духи пустыни, возможно так оно и было на самом деле.
Казалось, единственным звуком в спящем городе было лишь его шумное дыхание и зашедшееся в бешенном ритме сердце, но Масад не останавливался и не оглядывался вкладывая в бег все свои силы. Он не обернулся даже когда выскочил на проклятую площадь перед воротами города.
Лишь у самых ворот бедный погонщик набрался смелости мельком оглянуться через плечо…
И тут из темного леса выползла страшная ЖОПА!
И так, дорогие мои, прошу помощи. на до лису носом в овно ткнуть. в частности с какого, на ваш взгляд, места в данном тексте эта самая жопа, в смысле лажа, и начинает. лиса, конечно, понимает что и весь текст не бриллиант. но чем богаты - тем и рады.
читать дальше
читать дальше